всю эту силу тебе. Не пропадать же всем этим жертвам даром…

— Что?! — я не мог поверить своим ушам.

Унис села и мрачно посмотрела на меня.

— Что слышал. Я готова отдать тебе всю свою магическую силу, — она помедлила, затем усмехнулась. — Не бойся, тебе не придется никого резать. За прошедшие десятилетия я в тайне ото всех вас подробно изучила это и схожие с ним заклинания и смогла усовершенствовать его.

— К-какая разница?! Я… я не буду! Не хочу! Ты еще поправишься! — принялся в смятении возмущаться, но Унис, покачав головой, положила руку мне на плечо. Твердо и уверенно.

— Нет, Унир, не поправлюсь, — сказала она, сосредоточено глядя мне в лицо. — Ты прекрасно знаешь это. Мне уже ничего не поможет. Если какие чудодейственные заклинания и существовали раньше, ныне они все потеряны… или доступны лишь богам.

— Богов нет, — помрачнев, произнес я.

Матушка усмехнулась и взъерошила мне волосы.

— Аккуратнее с такими словами. Вдруг боги и вправду существуют. Тогда слова твои очень разочаруют их.

— Если бы они существовали, ты бы поправилась, — я поджал губы, слезы досады и грусти подступили к глазам.

— Нет, Унир. Это неизбежно. Все люди умирают. Твое время тоже когда-нибудь придет, — матушка поцеловала меня в лоб. — Мне остается лишь надеяться и молиться, чтобы твоя жизнь была долгой и счастливой, — скуксившись, я не смог сдержать слез, и они дорожками потекли по щекам. Унис, помедлив, обняла меня. — Я могу лишь сказать тебе вот что: ты волен распоряжаться дарованной силой, как пожелаешь. Можешь прятать ее, как я, до конца своих дней, а можешь воспользоваться ею и совершить нечто необычайно великое… или необычайно ужасное.

— Не хочу я ничего этого! — капризно и плаксиво воскликнул. — Хочу только, чтобы ты осталась со мной! — слова эти были вызваны отчаянием и осознанием своей полной беспомощности, однако понятия не имел, какой тяжелой ношей стали они для Унис.

Помедлив, матушка отстранилась и вытерла пальцами слезы с моих щек.

— Хорошо… да будет так, — мягко улыбнулась она. — Пускай не могу победить болезнь, но я останусь с тобой. Я и вся моя сила.

В тот вечер матушка, невзирая на мое несогласие и слезные мольбы не делать этого, провела ритуал, передав мне всю свою магическую силу и осколок души. Как она и пообещала: не было ни крови, ни каких-либо физических истязаний — лишь на лбу появился рисунок в виде ромбовидного третьего глаза. Я прикрыл его листом, на котором написал заклинание забвения, пожелав таким образом сбежать от содеянного и случившегося, спрятать неугодные воспоминания в самом дальнем уголке разума.

К раннему утру вернулся Инур и счел, что Унис скончалась, пока я спал. Даже если бы захотел, все равно не смог бы рассказать ему правду: потому что к тому моменту уже позабыл, что было истинно, а что ложно.

* * *

Водоворот воспоминаний схлынул так же быстро, как и нахлынул, вернув меня вновь в тускло освещенную комнату, опутанную неестественной тьмой. На этот раз мужчина с лицом отца стоял совсем близко. Его тонкая и бледная рука коснулась моей щеки, и я невольно, с ужасом посмотрел на ее обладателя, однако чувствовал себя таким слабым после всего этого жуткого водоворота видений, что не мог и толком отпор дать. Тот довольно улыбался, смотря мне прямо в глаза. Зрачки его неестественно сузились, став похожими на кошачьи, и из горла вырвался голос, совсем непохожий на ранний — более глубокий и устрашающий.

— Наконец-то. Тело, которого я достоин, — не успел я и губами пошевелить, как человек закатил глаза, и тело «Ниура», отяжелев, упало на пол. Вместо него передо мной стоял черный и высокий силуэт. В месте, где у него должны быть глаза, горело жуткое, оранжевое пламя. Зло и победоносно рассмеявшись, он вдруг резко влетел в меня, словно порыв ветра, и исчез.

Поначалу я не почувствовал ничего, но затем грудь словно загорелась огнем, и, издав болезненный стон, согнулся пополам. Жар и боль быстро усилились и, казалось, готовы были вот-вот поглотить меня полностью, уничтожив. Не выдержав, я повалился на пол, сжался в комок и принялся мысленно молить всех известных божеств о помощи.

И одно из них пришло мне на выручку… то самое, что вселилось в меня. То самое, что недавно управляло отцом, как марионеткой. То самое, что затеяло весь этот ужас с проклятьем и убийствами невинных… Божество Иаду.

* * *

Я проваливался в густую тьму. Проваливался так долго, что, казалось, прошли столетия, однако затем, когда она расступилась, и смог, наконец, пошевелить руками и ногами, то обнаружил, что лежу в месте необычайно белом, без стен и потолка — лишь линия горизонта там была черная. Словно кто-то провел кистью по белоснежному листу, разделив его надвое. Поднявшись, в изумлении огляделся, и одно мгновение был я один посреди этого необычайно странного и грустного края, но в другое — уже нет. Словно из неоткуда рядом со мною появились двое — мужчина и женщина. В ней я узнал матушку — постаревшую, но красота ее еще не была подпорчена болезнью. В нем… я не узнал никого. Мужчина этот был высоким, бледным, как аристократ, а черные и растрепанные волосы его струились до самого пояса. В лице незнакомца проглядывались черты, которые замечал в Уджа, но вместе с тем было в нем что-то паучье: может, в том, что глаз было не два, а четыре, или, может, в том, что белки их были черны, как безлунная ночь… или в чем-то другом… Одетый в дорогой черный халат, мужчина походил на красивого очеловеченного паука. Рослый, с длинными руками и ногами и необычайной грацией. Или, может, в нем все-таки было больше кошачьего?.. Неважно. Сколько бы ни вглядывался, я лишь находил в нем слабое сходство с Уджа, однако умом никак не мог понять, в чем же именно оно заключалось.

— Ну, здравствуй, Унир, — улыбнулся мне незнакомец мягко, смотря на меня сверху-вниз. Матушка же, стоя рядом с ним, глядела невидящим взглядом куда-то в сторону. Выражение лица у нее было отстраненным. — Наконец-то ты увидел меня таким, какой я есть. Без лживых сосудов.

Помедлив, я поднялся с белоснежного пола, который на ощупь был подобен голой земле.

— Где я? — попытался припомнить, что случилось со мною до того, как очнулся здесь, но никак не мог вспомнить ничего дальше того момента, когда открыл дверь в дом Мэй Лу. Где же Аум?.. Что это за место?..

— А ты не помнишь? — в голосе мужчины послышалось любопытство. — В